Роста он был среднего, волосы черные, а глаза карие. Одевался всегда очень чисто и опрятно. Часто ходил в галстуке. Любил посещать театр и кино, особенно смотреть комедии. Его статью были исторические романы. Детей своих жалел и старался, чтобы все у них было. Мечтал Павел Григорьевич Лаврентьев, чтобы его любимые доченьки – красавицы Галя и Люба не испытали того детства, которое он прошел по полной программе.
А родился он в глухой, Богом забытой деревушке Митяково, что в Селивановском районе. Отец в основном крестьянствовал. Да и много ли возьмешь урожая на песочках в окружении вековых лесов? Хорошо еще, что в семье держали корову, которая кормила пятерых человек. Она – то и была основной кормилицей. Надежным помощником была и лошадь. Урожая до будущего года никогда не хватало. Приходилось подрабатывать в лесу рубкой и заготовкой древесины.
О раннем детстве Павла Григорьевича вспоминала супруга будущего Героя Советского Союза А. Я. Лаврентьева:
Павел родился в 1905 году. Жили бедно. Как встал он на ноги, так сразу и помогать по хозяйству родителям начал – скотину пас. До десяти лет не до учебы было. А потом грянула первая империалистическая война. Только в 1915 году начал он ходить за несколько километров в начальную школу в Большое Григорьево. Всего три класса и довелось окончить. А потом родители послали моего Павла на сезонные работы на торфоразработки. Там он и работал с мая по октябрь. А зимой лес заготавливал. Так и жили в трудах беспросветных.
Но хоть и был парнишка полуграмотным, а сумел себя проявить. Назначили его даже на должность счетовода – расчетчика в торфопредприятии. Так что, к тому времени, когда он в Муром переехал, у него уже был накопленный опыт счетовода. Потому и поставили сначала на должность бухгалтера, а позже и бухгалтера – инструктора.
Председатель президиума « Муромдревмебсоюза» Рылов вспоминал:
Павел работал под моим непосредственным руководством. Хоть и молод был, но проявлялся в нем замечательный организатор учета и отчетности в системе нашего союза. Прекрасный товарищ.
Вот отсюда и ушел Павел Лаврентьев, человек исключительно мирной профессии на войну с гитлеровскими захватчиками в августе 1941 года. Сначала его направили учиться военной профессии зенитчика – артиллериста. Он, не в пример молодым, очень серьезно относился к обучению. Чувствовал, что на фронте от полученных знаний будет не только зависеть успешная боевая работа, но и сама жизнь бойца. Поэтому, когда их зенитно – артиллерийский полк 40 – й армии оказался на передовой, 38 – летний Павел Григорьевич Лаврентьев был готов сразиться с врагом во всеоружии.
Курско – Белгородское сражение вошло в мировую историю войн, как крупнейшее танковое сражение всех времен. Такой массы уничтожающей друг друга боевой техники, людских ресурсов планета не знала. Сотни тысяч солдат с обеих сторон были убиты, а миллионы ранены и контужены, а Лаврентьев, словно заговоренный оказался от пуль и осколков, когда рядом густо ложились выпущенные вражескими самолетами из крупнокалиберных пулеметов пули и сброшенные бомбы. Падали сраженные рядом товарищи, а он продолжал бить по самолетам врага. Боец отличился в том великом сражении, и на его груди появилась первая высшая солдатская медаль – « За отвагу».
Все лето продолжались, практически не прекращаясь, бои. Пришло время, когда после многомесячного вынужденного отступления начали гнать фашиста с родной земли. Вот уже передовые части армии на « плечах» отступающего врага форсировали Днепр, ухватившись на клочок земли на правом берегу великой реки. Среди первых бойцов, захвативших плацдарм на правобережье, оказался и ефрейтор Лаврентьев со своим зенитным орудием. Он, прежде всего, сделал все, что надежно замаскировать его от зорких глаз наблюдателей врагов. И только после этого доложил командиру о готовности к бою.
Тогда еще ни один человек из горстки бойцов и понятия не имел, в какую заваруху они попали. Именно этот « пятачок» днепровской земли получил название « Букринский плацдарм». Плацдармов, больших и малых, во время войны было немало. Но именно этот имел честь попасть даже в « Энциклопедию Великой Отечественной войны». Вот что написали в специальной статье военные историки и генералы:
« К 30 сентября Букринский плацдарм составлял 11 километров по фронту и до 6 километров в глубину. В октябре дважды предпринималось наступление советских войск с целью освобождения Киева, но безуспешно. Вследствие этого решением Ставки Верховного Главнокомандования усилия Воронежского фронта были перенесены на Лютежский плацдарм, с которого 3 ноября ударная группировка фронта нанесла удар в Киевской наступательной операции, С Букринского плацдарма на Лютежский были скрытно переброшены 3 – я танковая, ряд стрелковых и артиллерийских соединений…»
Но тогда, в октябре 1943 года, немцы не знали о скрытом маневре советского командования. Они всю мощь своего огня обрушили на защитников Букринского плацдарма, поставив задачу любой ценой сбросить мужественных защитников в Днепр и уничтожить. Атаки врага не прекращались ни на один день. Не зря же они на весь мир объявили о неприступности Днепровской твердыни. Для гитлеровского командования делом чести стало уничтожить защитников плацдарма. Тем более, что он действительно представлял серьезную угрозу в предполагаемом наступлении русских. Сейчас невозможно даже представить, что пришлось выдержать бойцам за месяц. Это были многие десятки отбитых жесточайших атак с тысячи гитлеровцев и сотнями боевых машин. А с воздуха ежедневно несли с неба свой смертоносный груз фашистские бомбардировщики и истребители с единственной целью – уничтожить и морально сломить мужество защитников плацдарма.
Ранним утором 22 октября после короткой передышки в небе вновь появились вражеские стервятники. С жутким и устрашающим воем, невыносимым для нормального слуха, и один за другим падали в пике на линию оборону. Но к этому уже привыкли бойцы и не особо пугались. Вот и ефрейтор Лаврентьев без суеты, спокой1нои уверенно делал свое дело. Опытной рукой он навел орудие на один из летящих самолетов. Сделал необходимые допуски и открыл огонь. Уже первый выстрел достал наглого « Юнкерса – 88». Он задымил, затем на его корпусе появилось пламя и он, к радости бойцов рухнул на землю грудой железа недалеко от наших окопов. Раздалось громкое и раскатистое « Ура!» в знак благодарности пехоты в адрес зенитчиков. Еще одна победа мужественных бойцов.
Взбешенные сопротивлением и потерей одного из своих ассов, немецкие летчики через два часа вновь появились в небе. От командования поступил приказ на зенитную батарею:
Не допустить вражеские самолеты к боевым порядкам наших войск!
Дважды расчету ефрейтора Лаврентьева приказывать не пришлось. Эти ребята понимали, что надо делать с полуслова, а часто и без слов. Защитить плацдарм с неба могли только они. Выстрелами из пулеметов, а тем более из винтовки, немецкие самолеты было практически невозможно. Сбить или остановить бомбардировщики и истребители могли лишь зенитчики. Они и сейчас встретили незваных « гостей» плотным заградительным огнем. В дни октябрьских боев на счету зенитчиков орудия расчета № 981 , которым командовал ефрейтор Лаврентьев, уже насчитывалось пять уничтоженных самолетов врага.
В девять часов утра на позицию дерзкого десанта, по данным разведки, вылетели 27 « Юнкерсов». Краснозвездной авиации перехватить их на подходе не удалось. Ведь основные силы были переброшены на другой плацдарм. Весь удар пришелся по обороняющимся войскам и, прежде всего, по расчетам зенитной батареи.
Земля превратилась в настоящий ад. Небо смешалось с землей, а день - с ночью. Но орудие Лаврентьева продолжало стрелять по самолетам даже тогда, когда из целого расчета в живых остался он один. Выполняя приказ командира, не допустить авиацию врага на объект, вел огонь до последнего.
Зенитчикам удалось с честью выполнить приказ, Хотя и далось это страшной ценой. Они сбили два вражеских самолета в этом бою. Сумев метким и плотным огнем разрушить боевой порядок немцев, они все – таки заставили того беспорядочно сбросить свой смертоносный груз, куда попало. И поспешно вышли из зоны артиллерийско – зенитного огня. Бомбы, предназначенные для защитников Букринского плацдарма по большей части высыпались в чистом поле и на головы зенитчиков. Но, главное, приказ был выполнен.
—Когда мы с командиром части прибыли к позиции орудийного расчета, то увидели, что никого из бойцов не осталось в живых, а сам ефрейтор Лаврентьев был убит на своем боевом посту осколком вражеской бомбы. В его руках был намертво зажат очередной снаряд, подготовленный для фашистского стервятника, - вспоминал о последнем бое героя заместитель командира воинской части подполковник Хитрук.
Ну, кто бы мог подумать или даже представить перед войной, что скромный средних лет бухгалтер из Муромской артели « Галантерейщик» Павел Григорьевич Лаврентьев способен на подобный подвиг! Мог бы укрыться в окопчике, вырытом его же расчетом рядом с орудием, и переждал самое страшное время, когда враг начал бомбить зенитчиков. И жив бы остался. Но тем и отличается настоящий патриот от лжепатриота, что не играет в чистую совесть, а сознательно идет на смертельный риск, выполняя свой долг. Таким и был ефрейтор Лаврентьев
Похоронили солдата на восточной окраине села Ходоров в Киевской области. Братская могила стала ему последним прибежищем. Командование части отлично понимало все величие подвига, совершенного зенитчиками, и, в частности, Павлом Григорьевичем Лаврентьевым. Тогда же, пока память была свежа, командование задумало увековечить память о погибших. Местные власти обещали поставить величественный монумент на месте гибели героя. И слово свое сдержали.
А уже 24 декабря 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР П. Г. Лаврентьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Несколько лет спустя после окончания войны на высоком берегу Днепра на месте братской могилы вознесся памятник – обелиск в честь десантников с именами всех, кто здесь погиб.
И в Муроме есть улица, носящая имя Героя. Правда, почти никто из ее жителей не знает, кто же такой этот Лаврентьев. Так может быть, надо хотя бы поставить мемориальную табличку, которая бы рассказывала об этом замечательном человеке.